Пропоную увазі читача мого блоґу добірку цитат з лекцій,
виступів і листів Ф. Г. Льорки, у яких він говорить про свою книжку «Циганський романсеро», а також цитат із книжок і статей про поета на цю ж тему.
*
...Книжка ця — поема про Андалузію; я назвав «Романсеро»
циганським, тому що циганський елемент — найблагородніший і найпоказовіший в Андалузії. У цій книжці
Андалузія майже не помітна оку, але відчутна. У книжці нема циганщини. Є лише
один реальний персонаж, це Туга, що пронизує все. Почуття радше небесне, ніж
земне. Мене не тривожить хибне уявлення про Андалузію, яке може виникнути у
читача моєї книжки. Гадаю, що від невірних тлумачень її рятує вкладений в неї
високий тон.
(«Поет Гарсіа Лорка та
його «Циганський романсеро», 1936 р. , 1931 р., пер. Михайла Москаленка з книжки
«Федеріко Гарсіа Лорка. Думки про мистецтво»))
*
Мабуть, те, що сам я з Гранади, змушує мене з симпатією
ставитись до всіх упосліджених — до циган, негрів, євреїв... до маврів, від
яких є щось у кожному з нас. Гранада віє таємницею, чимсь неймовірним, тим,
чого ніби й нема, але що відчутне скрізь. Що не існує, але впливає. Або впливає
саме своєю відсутністю — згубивши плоть, зберігає аромат. Цю таємничу силу
загнано в куток, і вона прагне врости в усе, що її загрозливо оточує, щоб
допомогти йому розпастися.
Гранада — переслідуване місто, та замість опору вона
обертається в пірует і розчиняється в танці з таємною надією, що ворожа сила
теж стане танцем і утратить свою міць. Чаклунка зачаровує ката і позбавляє його
сили. Це душа мавританського танцю самбра смутить цигана. А циганство — маска
Андалузії, табу, що запечатало глибини і не дає їм скам’яніти від дотику
навколишнього ворожого світу. У цигані ж — якнайменше циганства.
«Циганський романсеро» циганський лише на початку, якоюсь
своєю гранню. За суттю своєю це андалузький вираз усього андалузького,
принаймні таким я його бачу. Це андалузька пісня, в якій цигани — лише приспів.
Я збираю все, що є поетичного в Андалузії, і наклеюю яскраву етикетку. Романси,
здавалося б, про різних героїв насправді мають лише одну дійову особу — це
Гранада.
(«Портрет Федеріко
Гарсіа Лорки», 1931 р., пер. Михайла Москаленка з книжки «Федеріко Гарсіа Лорка.
Думки про мистецтво»)
*
Моє мистецтво не загальноприступне, я ніколи його таким не
вважав. «Циганський романсеро» теж, хоч певні теми його популярні.
Загальноприступні лише деякі мої вірші, але таких менше. Так, романс «Невірна
дружина» належить до них, тому що в його основу покладені глибинні риси народу,
і він може дійти до кожного читача, схвилювати кожного слухача. Але про
більшість моїх творів цього сказати не можна, хоч тематика й свідчила б про
супротивне: справа в тому, що мистецтво моє — не скажу аристократичне, але
очищене, з баченням і технікою, які суперечать безпосередній популярності.
(«Вчора прибув Гарсіа
Лорка», 1933 р., пер. Михайла Москаленка з книжки «Федеріко Гарсіа Лорка. Думки
про мистецтво»)
*
«Меня начинает
раздражать миф о моем цыганстве, — жаловался он в одном из писем, присланных мне в 1927 году.— Путают меня с
моей манерой. А я не хочу этого и не допущу. Цыгане — только тема. И
более ничего. С тем же успехом я мог бы
стать поэтом швейных машинок или водокачек. А кроме того, цыганство
делает из меня поэта-варвара, неискушенного и неотесанного; ты знаешь,
насколько это далеко от истины. Ярлыков я не потерплю. Меня хотят заарканить, а
я не дамся. НЕТ...» Яснее не скажешь. Лорка
бросает свое НЕТ — крупными буквами! — тем,
кто хотел бы квалифицировать его однозначно, как поэта «народной струи».
(Хорхе Гильен «Живой
Федерико», пер. В. Кулагиной-Ярцевой и Н.
Малиновской из книги Л. Осповата «Гарсиа Лорка в воспоминаниях
современников»)
*
В 1928 году
выходит «Цыганское романсеро». Лорка писал эту книгу долго, то оставляя, то
возвращаясь снова и снова. В «Цыганском романсеро» Лорка возродил и преобразил этот
традиционный испанский жанр; повествовательный романс слился с лирическим, но
не растворился в нем, не стал песней, а лирическая стихия не отступила. Следствием
этого был поразительный эффект, замеченный Сальвадором Дали: «Кажется, что
здесь есть сюжет, а ведь его нет». Это Лорка счел высшей похвалой: цель, к которой
он стремился, была достигнута, а сделанное — понято, и не превратно. В «Романсеро»
Лорка не просто чередует кадры (это свойственно и народному романсу), — он
резко сталкивает их, меняет план, обрывает сюжетные линии. Противопоставление и
слияние, принцип вообще характерный для Лорки, в «Романсеро» организует систему
образов и раскрывает общий замысел книги: «Я хотел слить цыганскую мифологию со
всей сегодняшней обыденностью, и получается что-то странное и, кажется,
по-новому прекрасное», — объяснял поэт.
Сотворение
особого мира он начинает с метаморфоз — древнейшей фольклорной традиции,
обогащенной веками литературного развития. Почти все романсы открывает
преображение реальности, полное тревожных или чудесных предвестий. Гаснут
фонари, и загораются светляки, освещая уже иную ночь — призрачную, зодиакальную.
Той ночью луна заходит в цыганскую кузню, черные ангелы с крыльями из навах
врачуют раны, а святые неотличимы от цыган: Антоньито Эль Камборьо и архангел
Сан-Габриэль похожи, как братья. Все они — дева Мария, Анунсиасьон де лос
Рейсе, святая Олалья и Роса де лос Камборьос, архангелы и цыгане — жители
одного мира, цыганского города, где серебряные ночи, стеклянные петухи на
крышах, солнца, выкованные в кузнях. Этот нездешний город открыт всем ветрам и
доверчив со всяким пришедшим, но беззащитен перед наваждением мрака — черной
массой жандармов, нерасчленимой, слитой в ужасающий механизм уничтожения. Этой
безликой массе, а не друг другу — во время распрей и даже в миг
братоубийства («Смерть Антоньито Эль Камборьо») — противостоят герои «Романсеро»
и те, кто их окружает и кто так же, как герои, обречен уже тем, что причастен к
вольному миру.
Из фольклорной традиции
в романсы Лорки перешли предсказания и повторы, народные символы и характерная форма
диалога. Обычно диалогу в «Романсеро» предшествует смена кадра. Цыганке
Анунсиасьон является архангел — и взгляд переносится ввысь. Небо
преображает их диалог — тех, кто говорит, уже не видно — просто два
голоса в ночи. Так даже этот очень определенный диалог переменой кадра включен
в общую систему диалогов «Романсеро», где трудно понять, кому принадлежат
таинственные и недоговоренные, оборванные на полуслове фразы. (В драмах Лорки они
станут песнями, которые поет голос за сценой.) Смена плана соотносит
происходящее с тем, что больше события, — с природой, вселенной. И что бы
ни случалось в романсах — смерть, убийство, мучение или явление бога, их
завершает взгляд ввысь: рассветный сумрак, равнина и высокое небо над ней. И
только романс о неверной жене (отчетливо сюжетный и хотя бы уже поэтому
наименее характерный для книги) кончается иначе — возвращением к обыденности.
Другое исключение — романс о цыганке-монахине. Ее трагедия, как и трагедии
Йермы и Роситы, есть трагедия замкнутого пространства и так разрешиться не может.
Только в мечте цыганки сбывается все, чему не суждено сбыться, — и
двадцать солнц встают над рекой и равниной.
Цыганка из «Сомнамбулического
романса», цыганка-монахиня и Соледад Монтойя — три воплощения одной муки, три
лика андалузской тоски. Лорка говорил, что эта тоска — единственный
персонаж его «Романсеро». Однако несовпадение восприятия читателей с намерениями
автора оказалось разительным. Всегда есть два плана (и, соответственно, два
возможных уровня восприятия) в стихах и пьесах Лорки — духовный колорит и
местный. Но поверхностному взгляду местный виднее. Поверхностное восприятие
способно дорисовывать живописные (натуралистические или романтические)
подробности, намеренно автором опущенные. Цыганская экзотика, спровоцированная темой,
заслонила строгий, трагический контур книги. Историей неверной жены упивались
на каждом углу, «пуская слюни». Именно в таких выражениях Лорка, неизменно
деликатный и сдержанный, позволил себе обрисовать ситуацию — настолько она
оказалась тяжела. Успех «Романсеро» Лорка воспринял как провал. Никогда больше
он не вернется к цыганским романсам (хотя продолжение и было обещано), но «Романсеро»
останется его любимой книгой, и спустя несколько лет Лорка скажет уже спокойно
и гордо: «Я не жалуюсь на обилие фальшивых толкований моей книги. Думаю, что
чистота ее конструкции и благородство тона, стоившие мне многих усилий, смогут
защитить ее от разного рода почитателей». А пока Лорка готовит к печати «Песни»,
предвидя, что для многих они окажутся неожиданностью, и желая этого; начинает
книгу «Оды».
...
«Романсеро» —
лучшая и самая цельная поэтическая книга Лорки.
(Малиновская Н. Р. Самая печальная радость )
*
Продолжая
традиции великой испанской литературы, которой он восторгался, Федерико создал
эпопею Андалузии, сочетающую в себе повествовательность и лиризм, и назвал ее
«Цыганское романсеро». Она состоит из восемнадцати поэм, содержащих в целом
более тысячи строк. Рисунок обложки Лорка создал сам: буквы названия тщательно
выписаны красной тушью; над ними изображен горшок — знаменитый андалузский
«bucaro», из которого тянутся вверх три тонких стебля с тремя подсолнухами — но
в виде трех черных солнц, которые создают выразительный образ засухи и
скудости. На изображение горшка накладываются очертания карты Испании,
испещренной красными точками — как капельками крови. Одним словом, это яркая
картина многострадальной Андалузии, да и всей Испании, и она очень далека от
расхожего образа красочной «fiesta gitana» для туристов — с обязательной испанской
фольклорной «пандерета» (тамбурином). Образы на обложке настраивают читателя на
серьезный лад: его приглашают войти в исторический мир Андалузии. И в то же
время этот красно-черный рисунок пером несет в себе что-то наивное, почти
детское: ведь сам поэт, которому не было еще и тридцати, по-прежнему хранил в
себе образы и фантазии своей беспокойной юности.
Федерико
вынашивал это произведение в течение пяти лет; он рассказал об этом своем
замысле еще весной 1923 года в письме, отправленном из Гренады другу и
наставнику Мельчору Фернандесу Альмагро: «Я хотел бы создать произведение
высокое и спокойное: я напишу “романсы” с прудами, горами и звездами; это
должно быть создание таинственное и чистое, каким бывает цветок: он весь — в
своем запахе. Я введу в свою поэзию тени арабских девочек, играющих на
деревенских улицах, и в рощах моей лирики хочу уловить слухом идеальные образы
старинных народных песен… Я создам произведение народное и совершенно
андалузское».
...
За год до своей
гибели Лорка, уже будучи на вершине славы, еще раз вернется к своему
«Цыганскому романсеро», которое и в самом деле крепко привязало его к себе —
вопреки всему тому в его поэтическом и драматическом искусстве, что стремилось
вырваться из тесного мирка фольклорной Андалузии навстречу всему человечеству.
9 октября 1935 года в студенческой «Резиденции» в Барселоне состоялась
конференция, посвященная его поэтическому творчеству, и там он, читая свои
поэмы, не мог не упомянуть об этой самой известной своей книге и неизбежно
должен был вернуться к тому, что ее вдохновило, — а это была, конечно, его
любовь к родной Андалузии: «Эта книга, хотя и называется цыганской,
рассказывает вообще об Андалузии; я назвал ее цыганской, потому что цыганский
мир — это самое высокое, глубокое и аристократичное, что есть в моем краю, то,
что представляет мою страну; в сущности, это жар, кровь и дух Андалузии,
Испании — да и всего человечества».
Это было
трогательное признание, тем более что сделано оно было перед концом жизни. Еще
в 1931 году Федерико заявлял о том, что ему надоело видеть, как его творчество
пытаются свести преимущественно к «цыганщине»: «“Цыганское романсеро” является
собственно цыганским лишь в нескольких начальных пассажах. В сущности, это мое
приношение на алтарь духа Андалузии. Во всяком случае, так я это понимаю. Это
песня об Андалузии, в которой цыгане выполняют роль припева. Я собрал все
поэтические элементы моей страны и обобщил их, просто наклеив на всё это
собрание самый яркий ярлык. В этих “романсах” много персонажей, но по сути дела
это один-единственный персонаж — сама Гренада».
(Альбер Бенсуссан. Гарсиа Лорка)
Наостанок пропоную ознайомитись із перекладеним російською
мовою текстом лекції Федеріко Гарсія Льорки «ЦЫГАНСКОЕ РОМАНСЕРО» з книжки «Федерико
Гарсиа Лорка. Избранное», Москва, 1986, який ви знайдете на цій сторінці. У цій лекції поет розповідає про свою книжку і
романси, що увійшли до її складу.
Немає коментарів:
Дописати коментар